Ты принадлежишь мне, кто бы что ни говорил, что бы из себя не представлял, ты всегда был только лишь на моем поводке и послушно бежал рядом, так что не смей даже огрызаться при моем приближении теперь. Она ничего не значит, то, что она со мной ничего не значит для тебя, запомни, и то, что у нас будет ребенок не должно тебя волновать. Меня не устраивает, когда ты не берешь трубки, когда вяло отвечаешь на мои вопросы и отказываешься исполнять мои просьбы. Кажется, ты начал подозревать что-то, и мне это не нравится. Мне снова приходится думать о тебе, хотя сейчас я целиком и полностью должен посвящать себя своей любимой женщине.
- Блин, я не могу расстегнуть этот ремень! – Кейт начала волноваться, я вижу, что она выходит из себя и одновременно себя же жалеет, безуспешно пытаясь отстегнуться.
- Дай, я тебе помогу. – Кротко бормочу я и охотно открываю замок. Ребенок, понятное дело, мешает ей, но, наверное, больше всего ей надоедают гормоны, но я готов с этим мириться и, чтобы успокоить её, осторожно провожу ладонью по округлившейся поверхности ее живота, даю знать своему ребенку и своей невесте, что я рядом и никуда не денусь. Она ценит это и мягко, накрыв своей ладонью мою кисть, совсем неощутимо целует меня в благодарность.
- Спасибо, дорогой. – Кейт тепло смотрит на меня. Заметил усталость в ее взгляде, причем такую, будто она непрерывно работала три дня подряд, и она, словно в подтверждение слабо проговорила, чуть улыбнувшись. – Меня тааак замучила эта беременность.
- Ничего, это нормально. – Бездумный, уже заученный ответ. – Лучше поспи, а я пойду к ребятам, чтобы не мешать тебе.
- Хорошо. – Я ловко выуживаю свою руку из теплого объятия и встаю с места, пожелав ей сладких снов. Не хочется оставлять её одну, разбитую и замученную нашей компанией, но надо разобраться с Ховардом, и чем скорее я это сделаю, тем лучше.
***
- Эй. – Бесцеремонно тебя пихнув, я сел в кресло рядом с тобой.
Действительно сонный или только притворившийся разбуженным, ты снимаешь повязку с глаз, лениво потягиваешься и, проморгавшись, обращаешься ко мне всем своим существом.
- Что ты ей сказал там, когда мы катались в каноэ? – Пока ещё я абсолютно мягок и ничем не выказываю своего недовольства твоим поведением. Я просто хочу знать, почему она так напряженно рассмеялась тогда, и ты обязан мне рассказать.
Ты смотришь на меня как на придурка, будто бы забыл какую роль играешь в нашем трио.
- Ну.
- Я просто не дал ей упасть в воду и всё. – Теперь ты вспомнил и, возможно, даже чувствуешь вину. – Сказал ей, что надо быть аккуратнее, что не всегда найдется тот, кто будет ее ловить.
- Сомневаюсь, что ты так и сказал.
Твои серые глаза избегают прямого взгляда: сразу видно, что тебе неприятно со мной разговаривать, что ты бы охотно избежал этой пытки. Интересно, давно ли так?
- Ладно, я сказал, что она ужасно неуклюжая, но это же действительно так. – Ты слабо улыбаешься и откидываешься в кресле, в надежде, что сейчас я уберусь восвояси, довольный и радостный.
- А ты был бы, наверное, охуенно грациозным на седьмом месяце? – Моя ядовитая злость начинает выливаться наружу.
Резко поворачиваешь голову и упрямо смотришь на меня, уже открыто показывая, что ждешь моего исчезновения. – Уж не был бы таким увальнем-то точно. Какого черта она тогда таскается за тобой, если ей так тяжело?
- Она меня любит, если ты не заметил. И не начинай снова, ладно? – Мне плевать, что я тебе мешаю.
- Почему это?
- Потому что тебя не касается что, как и зачем она делает. – Отрезал я, в который раз пресекая твои попытки доказать мне, что я промахнулся с выбором. – И прекрати говорить ей такие вещи, ей итак трудно с вами.
- Как скажешь. – Снова утопаешь в кресле, но я вижу, что теперь ты не хочешь, чтобы я уходил, у тебя ещё осталось что-то, что нужно сказать, и поэтому я терпеливо жду, водя пальцами по подлокотнику.
- Раньше было лучше.
Ты такой наивный. Господи, почему мне достался именно ты?
- Всё было так же, просто ты тогда ещё не впал в детство. – Моя реплика звучала так, будто я собрался читать ему нотации, но я совершенно не намеревался отчитывать его за ошибки, я просто хотел поставить Ховарда на место.
- Это всё она, Мэтт, разве не видишь? – Снова ты со своими предубеждениями, которых, кстати, раньше не наблюдалось. Что ж, раз ты не понимаешь по-другому…
Мои пальцы сомкнулись на твоем предплечье, ты не ожидал такой жесткости и едва заметно вздрогнул, но сразу же утихомирился.
- Слушай, Кейт не виновата, что ты придурок. Хватит. – Твои чуткие уши уловили шипящий свист. Я не мог говорить громче, иначе бы разорался на весь самолет. Я итак проявил изрядную долю терпения, мне не свойственного, буквально вдалбливая в тебя мысль, что теперь я принадлежу ей.
- Но ведь… - Вместо обычной самодовольной ухмылки на твоих губах изломанная болью трещина. Как ещё заставить тебя не думать об этом.
Щенком ты был симпатичнее, Дом, тогда ты был ласковым и безропотным, а теперь ты - отощавший пес, прямо как дог из «Собаки Баскервиллей», измазанный фосфором и оставленный на болоте умирать от истощения. Мне не хватает времени на возню с тобой, но и ты уже вырос. Пора встать на ноги, ты не новорожденный жеребенок, хотя даже они спокойно бегают уже через пару часов после рождения.
Устало выдохнув, я разжал своё «объятие» и спокойно, даже успокаивающе, заявил:
- Давай, мы сейчас выспимся, а когда прилетим, поедем кататься на велосипедах по набережной. Пару часов только мы вдвоём. Без Кейт естественно.
Не сказал бы, что твои глаза загорелись при мысли о нашей прогулке, но даже мне показалось, что долгожданное умиротворение воцарилось теперь на этом рейсе. Наверное, ты подумал о том, что я позволю тебе высказаться потом, но, честно говоря, мне было бы проще трахнуть тебя, едва отъехав от дома, чем дать такую свободу. Может быть, это и было твоей целью – безграничное внимание с моей стороны, но ты был не единственным.
На самом деле, я тоже хотел твоей преданности и ее любви, но вы оба меня игнорировали. Ты хотел меня целиком, она - чтобы ей подчинялись, так что мне было сложнее всего.
- Пойду к Кейт схожу… - Я уже слишком много уделил тебе времени и, скорее всего, скоро об этом пожалею.
***
Кейт задумчиво смотрела в иллюминатор, сложив руки на животе. Очевидно, она ни минуты не спала - ждала меня.
- Что-нибудь случилось?
Пучок на ее голове забавно дернулся, и она, улыбаясь, поспешила уверить меня что все в порядке.
- Знаешь, Мэтт, я тут подумала… Наверное, мне не стоит больше ездить с вами. Я приношу столько неудобств, да и потом пора уже о ребенке подумать. Но я не хочу сидеть целыми днями одна. – На ее глазах выступили слёзы, но она тут же прибавила. – Чертовы гормоны.
Чуть рассмеявшись, я предложил ей пожить у родителей оставшееся время и пообещал как можно чаще приезжать, едва представиться шанс.
Все-таки с ней куда проще, чем с тобой.
- Блин, я не могу расстегнуть этот ремень! – Кейт начала волноваться, я вижу, что она выходит из себя и одновременно себя же жалеет, безуспешно пытаясь отстегнуться.
- Дай, я тебе помогу. – Кротко бормочу я и охотно открываю замок. Ребенок, понятное дело, мешает ей, но, наверное, больше всего ей надоедают гормоны, но я готов с этим мириться и, чтобы успокоить её, осторожно провожу ладонью по округлившейся поверхности ее живота, даю знать своему ребенку и своей невесте, что я рядом и никуда не денусь. Она ценит это и мягко, накрыв своей ладонью мою кисть, совсем неощутимо целует меня в благодарность.
- Спасибо, дорогой. – Кейт тепло смотрит на меня. Заметил усталость в ее взгляде, причем такую, будто она непрерывно работала три дня подряд, и она, словно в подтверждение слабо проговорила, чуть улыбнувшись. – Меня тааак замучила эта беременность.
- Ничего, это нормально. – Бездумный, уже заученный ответ. – Лучше поспи, а я пойду к ребятам, чтобы не мешать тебе.
- Хорошо. – Я ловко выуживаю свою руку из теплого объятия и встаю с места, пожелав ей сладких снов. Не хочется оставлять её одну, разбитую и замученную нашей компанией, но надо разобраться с Ховардом, и чем скорее я это сделаю, тем лучше.
***
- Эй. – Бесцеремонно тебя пихнув, я сел в кресло рядом с тобой.
Действительно сонный или только притворившийся разбуженным, ты снимаешь повязку с глаз, лениво потягиваешься и, проморгавшись, обращаешься ко мне всем своим существом.
- Что ты ей сказал там, когда мы катались в каноэ? – Пока ещё я абсолютно мягок и ничем не выказываю своего недовольства твоим поведением. Я просто хочу знать, почему она так напряженно рассмеялась тогда, и ты обязан мне рассказать.
Ты смотришь на меня как на придурка, будто бы забыл какую роль играешь в нашем трио.
- Ну.
- Я просто не дал ей упасть в воду и всё. – Теперь ты вспомнил и, возможно, даже чувствуешь вину. – Сказал ей, что надо быть аккуратнее, что не всегда найдется тот, кто будет ее ловить.
- Сомневаюсь, что ты так и сказал.
Твои серые глаза избегают прямого взгляда: сразу видно, что тебе неприятно со мной разговаривать, что ты бы охотно избежал этой пытки. Интересно, давно ли так?
- Ладно, я сказал, что она ужасно неуклюжая, но это же действительно так. – Ты слабо улыбаешься и откидываешься в кресле, в надежде, что сейчас я уберусь восвояси, довольный и радостный.
- А ты был бы, наверное, охуенно грациозным на седьмом месяце? – Моя ядовитая злость начинает выливаться наружу.
Резко поворачиваешь голову и упрямо смотришь на меня, уже открыто показывая, что ждешь моего исчезновения. – Уж не был бы таким увальнем-то точно. Какого черта она тогда таскается за тобой, если ей так тяжело?
- Она меня любит, если ты не заметил. И не начинай снова, ладно? – Мне плевать, что я тебе мешаю.
- Почему это?
- Потому что тебя не касается что, как и зачем она делает. – Отрезал я, в который раз пресекая твои попытки доказать мне, что я промахнулся с выбором. – И прекрати говорить ей такие вещи, ей итак трудно с вами.
- Как скажешь. – Снова утопаешь в кресле, но я вижу, что теперь ты не хочешь, чтобы я уходил, у тебя ещё осталось что-то, что нужно сказать, и поэтому я терпеливо жду, водя пальцами по подлокотнику.
- Раньше было лучше.
Ты такой наивный. Господи, почему мне достался именно ты?
- Всё было так же, просто ты тогда ещё не впал в детство. – Моя реплика звучала так, будто я собрался читать ему нотации, но я совершенно не намеревался отчитывать его за ошибки, я просто хотел поставить Ховарда на место.
- Это всё она, Мэтт, разве не видишь? – Снова ты со своими предубеждениями, которых, кстати, раньше не наблюдалось. Что ж, раз ты не понимаешь по-другому…
Мои пальцы сомкнулись на твоем предплечье, ты не ожидал такой жесткости и едва заметно вздрогнул, но сразу же утихомирился.
- Слушай, Кейт не виновата, что ты придурок. Хватит. – Твои чуткие уши уловили шипящий свист. Я не мог говорить громче, иначе бы разорался на весь самолет. Я итак проявил изрядную долю терпения, мне не свойственного, буквально вдалбливая в тебя мысль, что теперь я принадлежу ей.
- Но ведь… - Вместо обычной самодовольной ухмылки на твоих губах изломанная болью трещина. Как ещё заставить тебя не думать об этом.
Щенком ты был симпатичнее, Дом, тогда ты был ласковым и безропотным, а теперь ты - отощавший пес, прямо как дог из «Собаки Баскервиллей», измазанный фосфором и оставленный на болоте умирать от истощения. Мне не хватает времени на возню с тобой, но и ты уже вырос. Пора встать на ноги, ты не новорожденный жеребенок, хотя даже они спокойно бегают уже через пару часов после рождения.
Устало выдохнув, я разжал своё «объятие» и спокойно, даже успокаивающе, заявил:
- Давай, мы сейчас выспимся, а когда прилетим, поедем кататься на велосипедах по набережной. Пару часов только мы вдвоём. Без Кейт естественно.
Не сказал бы, что твои глаза загорелись при мысли о нашей прогулке, но даже мне показалось, что долгожданное умиротворение воцарилось теперь на этом рейсе. Наверное, ты подумал о том, что я позволю тебе высказаться потом, но, честно говоря, мне было бы проще трахнуть тебя, едва отъехав от дома, чем дать такую свободу. Может быть, это и было твоей целью – безграничное внимание с моей стороны, но ты был не единственным.
На самом деле, я тоже хотел твоей преданности и ее любви, но вы оба меня игнорировали. Ты хотел меня целиком, она - чтобы ей подчинялись, так что мне было сложнее всего.
- Пойду к Кейт схожу… - Я уже слишком много уделил тебе времени и, скорее всего, скоро об этом пожалею.
***
Кейт задумчиво смотрела в иллюминатор, сложив руки на животе. Очевидно, она ни минуты не спала - ждала меня.
- Что-нибудь случилось?
Пучок на ее голове забавно дернулся, и она, улыбаясь, поспешила уверить меня что все в порядке.
- Знаешь, Мэтт, я тут подумала… Наверное, мне не стоит больше ездить с вами. Я приношу столько неудобств, да и потом пора уже о ребенке подумать. Но я не хочу сидеть целыми днями одна. – На ее глазах выступили слёзы, но она тут же прибавила. – Чертовы гормоны.
Чуть рассмеявшись, я предложил ей пожить у родителей оставшееся время и пообещал как можно чаще приезжать, едва представиться шанс.
Все-таки с ней куда проще, чем с тобой.