День-ночь-утро - не знаю, мне всё равно. Последний месяц превратился в сплошное пятое ноября: мне кажется, скоро я пропахну серой и ослепну от яркости неба - таким он выдался громоздким и невообразимым.
Нас - восемь, и хотя я не думаю, что все поладили друг с другом, я и ты - оба - делаем так, что каждый день, прежде чем разойтись окончательно, мы все вместе ходим на пляж, то есть часа в два после выступлений или, если выступлений не было, где-то на закате мы заплетающимися ногами месим песок, окунаемся в море кто как - полностью в одежде или только ноги помочить, дышим влажным, вкусным воздухом... Помогает ли это сгладить углы? Хотя какие могут быть углы у парней, которым только недавно, вроде бы, (всего-то лет пять назад) грозило совершеннолетие? Разве что Юджин не может не вздрагивать от того, что несет Кук, потому что не привык к такой, прямо скажем, бесшабашности; не привык, даже несмотря на то, что со мной проколесил почти год целый - говорит, со мной проще, безобиднее как-то.
Я спокойно могу подойти к нему, расстегивая ширинку, просто чтобы подурачиться - а он говорит «безобиднее».
Пока все заходят в океан по щиколотку, я камнем бросаюсь в воду прямо в чем был - в общем, я итак весь мокрый после того, что устроил на сцене, так что мне не жалко ни брюки, ни рубашку. Поскальзываясь на невесть откуда взявшихся на таком пляже камнях босыми ногами, я выпрямляюсь во весь рост - этот берег настолько пологий, что я всего лишь по пояс в воде. Мэтт, тоже не особо церемонившийся со шмотьем, в этих своих кожаных штанах тоже ныряет с размаху. Юджин и Джей не особо горят желанием повторять наши подвиги - ходят по кромке воды , иногда забираясь на глубину тридцати сантиметров, зовут нас с Хелдерсом обратно, но вода теплая, и выходить не хочется вообще.
- Крутые соски, - говорит мне барабанщик, вынырнувший рядом, и мы оба начинаем просто по-идиотски ржать - я с таким видом опускаю голову и прикрываюсь руками, что даже самому становиться и стыдно, и смешно одновременно. Куки было тоже заторопился в воду, но самого постигла та же участь, и мы втроем чуть не навернулись в воде от хохота. Как должно быть странно со стороны выглядят три парня в воде, каждый из которых держится за собственную грудь, которой нет, и смеется как умалишенный.
Ник сидит на песке и время от времени перебрасывается замечаниями с моими парнями по поводу того, что происходит у нас с Мэттом и Джейми.
Меня больше всего волнует, почему ты стоишь дальше всех, завернувшись в свою джинсовку, и уныло переводишь взгляд с ребят на Мэтта, на меня. Я думал, тебе нравятся наши каждодневные прогулки, но сейчас вижу, что ты, пнув песок, пошел дальше по пляжу. Может, устал, может, это мы тебе надоели - неважно, но ты так резко вдруг отдаляешься от нас, и это отнюдь не здорово, потому что с нами тебе ещё жить придется, а то и альбом новый записывать.
К тому моменту, как мы выбрались на берег, дрожа на ветру в своей насквозь вымокшей одежде, ты стал далекой неприметной фигуркой. Догонять тебя мы не стали - просто повернули в обратную сторону и пошли назад, в отель.
- Ну что, в бар? - Твои согруппники просто самые настоящие энтузиасты, если дело касается выпивки, и мы, переглянувшись решили, что раз уж мы сегодня дикие, то можно выпить по стакану чего-нибудь крепкого, тем более, что завтра выходной, и выступать не надо.
Мы с Мэттом шли всю дорогу обнявшись, потому что было холодно, а мы вдобавок оба мокрые; говорили о том, что русалки сразу рождаются с морскими звездами на груди, чтобы не было как сегодня у нас; пришли к выводу, что русалки ни меня, ни его не прельщают - мы больше любим обычных девушек, не ставящих в тупик своими звездами не к месту и хвостами.
- Ты безусловно прав. То, как они раздвигают ноги при виде нас - почти единственное, что я люблю в этих турах. - Говорит Мэтт и улыбается: конечно, он так не думает, я так не думаю. Прежде всего идет музыка и только потом - обещанные в начале карьеры лавры, от которых иногда даже тошно бывает.
Вламываясь в бар мы с ним замечаем, что высохли у нас только волосы - заказываем сразу по два стакана виски (исключительно ради того, чтобы согреться) на человека и выпиваем залпом первые четыре, пока ждем остальных; когда вся орава достигает места назначения, занимаем целый угол, оттесняя МакГиннесса к самой стенке - он все равно пить будет меньше всех. Берем еще и сигареты.
Прикуривая, я вслух вспоминаю о том, что ты не с нами, на что Ник мне говорит, ты обещал нас догнать. Догоняешь ты нас черепашьим шагом, очевидно, потому что заявляешься только под конец моего четвертого стакана и половины пачки да еще и с таким видом, будто недавно тебя долго и упорно выворачивало наизнанку.
Мы посидели еще немного - еще стаканов пятнадцать с виски на всю нашу ораву. Ты тоже выпиваешь как минимум два, и тут начинается всё самое интересное: в баре появляются бенгальские огни, кто-то вещает про китайский новый год, а потом и вовсе по бару разносят свечи и мишуру, и все друг друга поздравляют.
Соответственно в наших пьяных головах включается музыка - на самом деле, в баре она тоже включается и на полную мощность - и мы идем танцевать. Мы - это, конечно же, я и Джей. Третьим к нам присоединяется Фил, а потом даже ты подходишь, вовсю смеющийся и размахивающий аж тремя бенгальскими огнями сразу.
То, что мы выписываем на клочке свободного пространства или же танцпола, больше напоминает твист слонов, но кому какое дело? Под конец, мы с тобой даже устраиваем поединок на палочках со сгоревшей на них серой - ты выбиваешь эту фиговину из моих рук, и я чуть не следую за ней, на пол, но ты вовремя подхватываешь меня под живот. Правда, потом ты начинаешь ржать и наваливаешься сверху - а встать мне помогает смущенный Юджин, красный как пьяный и замороженный Санта-Клаус.
Вечеринка все больше напоминает ремикс Рождества - теперь это Рождество вдали от дома, в компании почти близких, но все-таки не очень людей и под дьявольское количество спиртного - но это даже и неплохо, учитывая моё двадцать пятое декабря прошлого года. За него я и выпиваю последнюю дозу алкоголя - стопку водки - и с разбегу прыгаю на спину Хелдерсу, чем чуть не сбиваю с ног не только его, но и еще пару человек.
Мы с ним смеемся настолько сумасшедше и неадекватно, что, кажется, все заражаются этим диким приступом безумия - бар взрывается хохотом. Из-за этого же хохота мы пропускаем обратный отсчет до полуночи.
Десять.
Девять.
Восемь.
Семь -
Не спеша вытаскиваешь пачку из кармана и засовываешь в рот сигарету, прикуриваешь от свечи, явно не обращая внимания на то, что осталась всего-то секунда до Нового Китайского Года.
Я еще не совсем понимаю, почему я все такой же пьяный, а ты со скучающим и даже злобным видом мнешь фильтр и выпускаешь клубы дыма - все остальные вон, вроде, празднуют и продолжают радоваться.
- Загадал желание? - Вдруг спрашиваю, усиленно пытаясь веселиться вместе с ребятами.
- Что?.. - выдыхаешь прямо мне в лицо, но это не беда. - Ну, да, загадал.
- Какое? - И тут - я выдаю бабский смешок и чуть ли не делаю ручкой кокетливый жест, призванный сообщить партнеру, что я смущена. Одно «но» - я не баба, чтобы так делать, однако делаю же!
Не особо интересуясь твоим ответом, хватаю за первое, что под руку попадается, и затаскиваю тебя в наш кружок - кавалеры приглашают кавалеров, но оставим в стороне гомофобские замечания, ведь Нового Года, пусть и китайского, никто не отменял - ты с сигаретой во рту пытаешься успеть за мной, за всеми нами, и, в конце концов, не выдерживаешь и кидаешь бычок на пол - невозможно находиться в нашем кругу и не принимать участия во всеобщей алкогольной эпопее.
Новый Год заканчивается в районе четырех утра - просто находиться в помещении у нас больше нет сил и - угадайте - куда же мы направляемся? На пляж, естественно, чтобы встретить рассвет и уснуть на песке грудой из восьми человек.
- Ну, что ты там загадал-то?
- Трахнуть русалку.
Решаю промолчать - на языке уже сформировался ответ в виде «Трахал уже», но, думаю и даже знаю, ты не оценишь моего юмора.
- Сбегать за гандонами?
Ты прыскаешь со смеху, но самым серьезным, правда, все равно неровным тоном заявляешь, что у тебя все есть и ничего тебе не надо.
- Мудакииии! - Вдруг появляется Джейми откуда не возьмись и с выражением бешеной селедки на лице яростно шипит: «У нее же ХВОСТ! Как?!». Мы с тобой случайно, само собой даже переглядываемся, и в наших глазах можно ясно увидеть, как вполне себе безобидные слова формируются в не-очень-уж-и-невинную фразу.
«Ты многого не знаешь, Куки».
хотите поржать надо мной?
по мотивам моих больных ассоциаций с Kaka Boom.