знаешь,у меня обычно нет связи со своими зарисульками, но я когда начинаю перечитывать это для правки, я думаю о тебе. Мне впору покраснеть, но дальше уже некуда.
Кому нужен район Красных Фонарей?
Кому нужно это жалкое утешение, если есть ты?
Ты, который претворяется невинным и брошенным своей девушкой ради мишки Тедди. Иногда мне кажется, ты просто малодушен, не способен признать, что мальчики это не то же самое что девочки - иногда - что я совсем повернулся на тебе и от этого думаю о тебе же, как о последнем уроде. Но эта слабость, которой ты иногда поддаешься, странное поведение, временами замечаемое мной, какой-то замаскированный бред, который ты несешь -
Ты какой-то умственно отсталый, просравший своё счастье, заливший горе гелем для волос и строящий из себя идиота. Твое лицо теперь с каждой обложки смотрит, везде только и разговоров, что Arctic Monkeys или Alex Turner, везде - твоё лицо. Недовольное, измученное, кривое.
А еще этот вопрос вечный: когда воссоединение?
Какое может быть воссоединение, если я хочу тебя даже таким?
О чем может идти речь, если я понимаю, почему ты молчишь в тряпку о своей этой Алексе? Если я вижу что улыбочка твоя, что знак вопроса перевернутый в твоих волосах - всё просит меня вернуться, возвратиться к тебе, а ведь я даже не уходил.
И ты пишешь свои песни, бубнишь под нос себе 505, стучишь по поручням что-то неизвестное, время от времени вымученно играешь на камеру, будто никогда не думал, что перед объективом можно вести себя естественно, а не убого, так, как ты себя ведешь.
Зачем вообще нужны все эти девушки, на раз-два готовые валяться у моих ног, если есть ты?
Если есть совместный тур по Австралии;
Если есть комната с раскачивающейся под потолком лампочкой - такая вот прихожая - если ты сидишь на какой-то коробке с опущенной головой, и только волосы блестят в тусклом свете. Руки сцеплены вместе - будто молишься.
Все уже давно ушли кто куда, а ты сгорбившись о чем-то просишь, а кого и о чем - неизвестно.
Кому вообще нужно что-то ещё, если можно просто подойти к тебе и, взяв за волосы, повернуть к свету?
Не дай бог, ты плачешь или плакал; не дай бог, увидеть опухшие, порозовевшие веки и слезы повисшие на подбородке - это на тебя не похоже.
Хуже всего то, что я опущусь на колени перед тобой, я возьму твои горячие шершавые ладони в свои и... я зацелую их до смерти, пока ты не скажешь мне, что все в прошлом, не томно моргнешь так, как только ты можешь, и не скажешь, что я чертовски сильно изменился за это время.
Они мне не нужны и никогда не были;
Семь лет почти что на то, чтобы понять что с течением времени ты станешь лишь ближе, несмотря на все расстояния, отношения, слова, тексты - не взирая даже на то, что происходит с нами обоими. Единственное, что нас разлучает, так это твоя неспособность дать мне объяснить, что ни одна из них, ни один из них, не сделает тебе больнее, чем я - потому что без меня тебе нечего будет разгадывать, нечего будет шифровать и расшифровывать. Как из тебя, из Алекса Тёрнера, получился любительский Шерлок Холмс?
Почти такой же бесчувственный, ты будешь сидеть и молчать, рассматривая мою улыбку - внезапно наклонишься поцеловать распухшими немного от соленых слез губами, будешь несмышлено касаться своим языком моего, напирать наскоками - я сразу пойму, что долгие три месяца ты только лишь представлял меня, а теперь заполучил к себе.
Будто никогда и не имел вовсе; будто впервые меня видишь; впервые хочешь передо мной раздеться; впервые по-настоящему хочешь.
Каждый раз, смущенный чем-то, ты делаешь мне немного больно - ровно настолько, чтобы обрести контроль над собой, над своим дыханием, над своими ощущениями.
Мучаясь сомнениями, я отвлекаюсь от тебя - мне многого это стоит, но как бы ты не хотел получить все и сразу, ты остаешься ни с чем.
Твой взгляд меняется от несчастного к волнительному, но кому это интересно?..
Кому нужен я, если есть ты?
Кому нужно это жалкое утешение, если есть ты?
Ты, который претворяется невинным и брошенным своей девушкой ради мишки Тедди. Иногда мне кажется, ты просто малодушен, не способен признать, что мальчики это не то же самое что девочки - иногда - что я совсем повернулся на тебе и от этого думаю о тебе же, как о последнем уроде. Но эта слабость, которой ты иногда поддаешься, странное поведение, временами замечаемое мной, какой-то замаскированный бред, который ты несешь -
Ты какой-то умственно отсталый, просравший своё счастье, заливший горе гелем для волос и строящий из себя идиота. Твое лицо теперь с каждой обложки смотрит, везде только и разговоров, что Arctic Monkeys или Alex Turner, везде - твоё лицо. Недовольное, измученное, кривое.
А еще этот вопрос вечный: когда воссоединение?
Какое может быть воссоединение, если я хочу тебя даже таким?
О чем может идти речь, если я понимаю, почему ты молчишь в тряпку о своей этой Алексе? Если я вижу что улыбочка твоя, что знак вопроса перевернутый в твоих волосах - всё просит меня вернуться, возвратиться к тебе, а ведь я даже не уходил.
И ты пишешь свои песни, бубнишь под нос себе 505, стучишь по поручням что-то неизвестное, время от времени вымученно играешь на камеру, будто никогда не думал, что перед объективом можно вести себя естественно, а не убого, так, как ты себя ведешь.
Зачем вообще нужны все эти девушки, на раз-два готовые валяться у моих ног, если есть ты?
Если есть совместный тур по Австралии;
Если есть комната с раскачивающейся под потолком лампочкой - такая вот прихожая - если ты сидишь на какой-то коробке с опущенной головой, и только волосы блестят в тусклом свете. Руки сцеплены вместе - будто молишься.
Все уже давно ушли кто куда, а ты сгорбившись о чем-то просишь, а кого и о чем - неизвестно.
Кому вообще нужно что-то ещё, если можно просто подойти к тебе и, взяв за волосы, повернуть к свету?
Не дай бог, ты плачешь или плакал; не дай бог, увидеть опухшие, порозовевшие веки и слезы повисшие на подбородке - это на тебя не похоже.
Хуже всего то, что я опущусь на колени перед тобой, я возьму твои горячие шершавые ладони в свои и... я зацелую их до смерти, пока ты не скажешь мне, что все в прошлом, не томно моргнешь так, как только ты можешь, и не скажешь, что я чертовски сильно изменился за это время.
Они мне не нужны и никогда не были;
Семь лет почти что на то, чтобы понять что с течением времени ты станешь лишь ближе, несмотря на все расстояния, отношения, слова, тексты - не взирая даже на то, что происходит с нами обоими. Единственное, что нас разлучает, так это твоя неспособность дать мне объяснить, что ни одна из них, ни один из них, не сделает тебе больнее, чем я - потому что без меня тебе нечего будет разгадывать, нечего будет шифровать и расшифровывать. Как из тебя, из Алекса Тёрнера, получился любительский Шерлок Холмс?
Почти такой же бесчувственный, ты будешь сидеть и молчать, рассматривая мою улыбку - внезапно наклонишься поцеловать распухшими немного от соленых слез губами, будешь несмышлено касаться своим языком моего, напирать наскоками - я сразу пойму, что долгие три месяца ты только лишь представлял меня, а теперь заполучил к себе.
Будто никогда и не имел вовсе; будто впервые меня видишь; впервые хочешь передо мной раздеться; впервые по-настоящему хочешь.
Каждый раз, смущенный чем-то, ты делаешь мне немного больно - ровно настолько, чтобы обрести контроль над собой, над своим дыханием, над своими ощущениями.
Мучаясь сомнениями, я отвлекаюсь от тебя - мне многого это стоит, но как бы ты не хотел получить все и сразу, ты остаешься ни с чем.
Твой взгляд меняется от несчастного к волнительному, но кому это интересно?..
Кому нужен я, если есть ты?