enough.
датировано еще девятым числом.
i'm lost in the moment with u
Я буду стучать, пока не выдолблю дырку в твоей двери, пока она нахер не слетит с петель. Неужели так сложно сразу открыть, долбоёб?
- Эй, - Резвый звук твоего голоса останавливает мою ладонь, готовящуюся нанести новый удар по твоим барабанным перепонкам. – Ты совсем рехнулся, да?
Я замираю, совсем не трезвый, когда ловлю дурацкое движение твоих век и косящий все и вся взгляд, ясно поясняющий что ты был бы рад, если я бы сдох в подворотне, а потом меня сожрали плотоядные белые черви. Привет, Мэтт, я долго шёл.
- Я не пойду домой. У тебя переночую.
- Ей похуй, так что заходи, но чтобы, блять, не приходил больше так поздно, ясно? – Пинаешь меня в прихожую, закрывая тинмутскую туманную мерзость с той стороны, а заодно и мой сильно прокуренный и пропитый к чертям запах. – Ты поднимешься наверх-то?
Брезгующие морщинки на самом кончике носа неясно очерчиваются во мраке, но я понимаю, что от этого амбре тебе хочется блевать, и сейчас ты мне сам скажешь об этом. Всё ещё думаешь о том, что впустил в дом такую свинью, хотя сам всего лишь вчера катался на качелях пьяный в жопу и, допивая за мной пиво, рассказывал Тому, что в пятницу я отсосал у тебя прямо в кабинете химии. Меня сейчас стошнит прямо на тебя от такой изворотливости и уникальной способности виртуозно пиздеть направо и налево, но я быстро бормочу что-то вроде «Да пошли уже», и ты, обхватив моё запястье, ведешь к себе в спальню, нисколько не заботясь о том, что мои ноги постоянно промахиваются мимо ступеней.
- Подожди, бля, спринтер… - Изрекаю я, валясь на колени прямо на последнюю ступень. Ебаное пиво.
- Если тебя увидят – убью. – Хватаешь за ворот, едва приподнимаешь насколько сил хватает и тащишь дальше, только бы скрыть этот позор с глаз подальше. Даже мой вымоченный в алкоголе мозг одобряет эту резкость на поворотах: не хочу, чтобы думали, что ты ошиваешься с каким-то пустоголовым ушлепком, который потом ночью приходит и как дятел стучит в твою дверь, нажравшись по самые виски. Я же не такой, ты же сам знаешь.
Я задеваю последний угол, который оказывается твоей дверью, и только замечаю, что поднял тебя, что ты наскоро оделся в какие-то рваные джинсы, что постель разворочена так, будто ты вовсе не спал. Ждал, что ли, эту пьяную морду в два часа? Благородно, Беллз.
- Сука, с хуя ли ты ногами не перебираешь? – Тяжелым шепотом, щекочущим моё воображение, ты вынужден обмениваться со мной теми немногими словами, которые ещё остались, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате бабушку. Твою мать, это получается, что я - хреново уебище - мешаю людям, но мне, к сожалению, больше не к кому идти, а дома отец выебет из меня последние мозги, если увидит в таком состоянии.
- Тяжело, блять, двигаться, а то сам не знаешь. – С этими словами, я отбрасываю снятый кроссовок в сторону, потом второй, ты в это время берешь мою куртку и кидаешь ее куда-то на пол – завтра разберемся. Блять, я полезу в одежде, иначе сдохну тут.
- Ладно, лезь прям так. – Спасибо, что сказал, а то я уже сдираю простыню грязными коленями, лезу к стене, чтобы утром перегаром встретить стену, а не тебя. В конце пути я рухнул оттого, что все мышцы разом расслабились, и меня унесло в привычное для алкашей место – в забвение. Правда, я все ещё знал, что ты, толкая меня ногами к стене, пытаешься устроиться на изгаженной кровати, пока моя ухмылка наблюдает за дрожащими от отвращения затылка и спутанного клока чернильно-черных волос.
- Беллз, зачем ты меня пустил? – Пересохший язык едва ворочался во рту, да и предложения выходили не сразу, не с первой попытки.
- Хорошо, ебись нахуй отсюда и валяйся под кустом. – Снова возня, кажется, ты пнул меня ещё раз, удостоверяясь, что надежно прижал меня к самому другому краю, и только потом перевернулся ко мне лицом. Сдается мне, что ты все равно теперь не заснешь, а всю ночь будешь удивляться, как я смог выдуть двадцать восемь бутылок и дойти до тебя в почти адекватном состоянии.
- Не, раз я здесь, я больше не сдвинусь в места. - К хуям пиво, я нажрался тобой за эти жалкие полчаса. Ломаная линия твоего тела ближе, чем я думал. Я и забыл, что ты был только в одних джинсах. Неужели, ты всё ещё в них?
-Как ты догадался? – Надо быть полным мудаком, чтобы двинуться навстречу, теряя из виду трещину, по которой расползалось это одеяло, накрывавшее нас сверху, а я и есть редкий тупица с горечью во рту и сломленной душой. Это же я просовываю ногу между твоих бедер, которые мягко обернули ее плотным объятием, будто сами этого захотели, я, ткнувшись поначалу носом тебе в скулу, губами, разодранными фильтрами и впитавшими килограммы дыма, хватаю два слова, ради которых ты и приоткрыл рот, заглатывая тьму между нами. Я заменил темноту, я заменю и всё остальное, я приведу в порядок твою кровать и больше не приду так поздно. Никогда.
Следи за мной, ты успеваешь вовремя. Заигрываешь, самым кончиком языка касаешься моего, стоит мне вжаться сильнее и улыбнуться в один момент с тобой. Наша улыбка одна на двоих, ведь только мы вдвоем чувствуем, как твои руки скользят вниз вместе с поясом твоих джинсов. Либо я очень пьян, либо ты, наглотавшись моей слюны, нахватал ещё и моей дурости в придачу к своей собственной. Конечно, набрался от меня, если вот так позволяешь мне обескровить твои долбанные молочные губы. Джинса спускается до середины бедра, где как раз прячется моё колено, и мне ничего не остается кроме как плавно рвануть ее дальше, вниз, а самому приподнять планку, и вынудить тебя ещё раз дернуться ближе ко мне. Ты стремишься отметить меня, но, когда открываешь свои безумные, темные глаза, слизнув из уголка губ остатки поцелуя, ты ничего не понимаешь. Точнее, ты видишь моё беспристрастное лицо, но тут вдруг тебе начинает казаться, что это не взаправду. Мне надо сдвинуть тебя с мертвой точки, ведь если бы не твои мысли, я бы не оказался настолько глубоко, понимаешь ли.
- Беллз. – Лови свои же слова назад, принимай в себя и в следующий раз молчи, если не уверен. – Давай же.
Ты такой же голодный, как и секунду назад, как и час назад, как и в пятницу. Тебе всегда нужно нечто большее, чем жалкая потуга хоть немного сблизиться с кем-то, и именно за этим ты нехотя поворачиваешься ко мне спиной, параллельно скидывая одеяло в ноги. – Чёрт, это охуенно странно…
Зыбкие шумы твоего голоса тонут в моей попытке не осквернить своими отпечатками твою серо-голубую кожу, покрытую мурашками в мою честь, залитую смородиновыми тенями от позвонков. Это, блять, здорово, но ты должен заткнуться. Невзначай коснувшись напряженного костного сустава, я зажимаю тебе рот ладонью, я снова ограничиваю тебе доступ, но это только ради тебя, ты не смотри, что они провоняли крышками от бутылок и кремнием, что они грязные, что боятся трогать тебя лишний раз. Так надо, чтобы вдруг не распахнулась дверь и чтобы твои слезы остались невыплаканными. Мои колени тряслись бы, если бы я не знал, как тебе важно то, что я наощупь, но будто в миллионный раз, пробую тебя, и дело не в том, что я причиню тебе боль, что ты искусаешь в кровь линию жизни на моей ладони, совсем нет. В моей голове колокольчик страха звонит потому, что ты с невероятной легкостью забудешь это всё, выкинешь, а меня оттолкнешь на предыдущие позиции. Ты кусаешь меня, моя кисть уже опустилась, промахнулась мимо твоего рта, а ты… Я не знаю, о чем ты думал, когда обхватывал губами мой безымянный палец, потом средний, указательный… Перестань, сейчас не время.
Твой смешок сдавленно застрял в горле, когда я без предупреждения вошёл в тебя. Это неприятно, мерзко, хочется сорваться, но с зажатым снова ртом ты, выдохнув мне в ладонь, протолкнул меня дальше, прогнувшись в спине. Я чувствовал, что ты еле сдерживаешься, чтобы не разорвать подушку, в которую вцепился будто в последний спасательный жилет на корабле, но щелкнув зубами по моей влажной коже, ты запросил больше.
Я. Не. Могу.
Моей ладони недостаточно, чтобы сдержать этот порыв эмоций, я не чувствую твоих слез, зато ими залита наволочка. Я думал, это в порядке вещей – видеть, как ты страдаешь от моей руки по собственному желанию, но, видимо, на моем месте должен быть кто-то другой, и от этого больно уже мне. Завершительный болезненный толчок, ты рвешься как промокшая бумага, зато получаешь мою безоговорочную преданность, получаешь того, кто, наверное, совсем тебе не нужен. Я – чертов тупица, выбрал неправильный путь сегодня, надо было идти домой, где меня бы унизили, но не сделали бы мне больно и физически, и морально. Отцовская затрещина ничто по сравнению с тем, что вызываешь ты, ерзая здесь, рядом, дрожа от смеси ужаса и безграничной радости.
Я понимаю, что кончил, когда ты сводишь лопатки вместе, прикусывая подушечку моего указательного пальца. Теперь я чувствую только через тебя, и моя злость на самого себя доходит до предела, когда ты, наконец, высвободившись, с трудом глотаешь крик и шепчешь куда-то:
- Хватит, Дом.
Хватит?
- Нет, ты не понял. – Ты пробуешь перевернуться на спину, но так лежать невыносимо, поэтому ты снова оказываешься лицом к лицу со мной. Я с ужасом вижу своё блеклое отражение на твоем заплаканном лице: опухшие глаза, больной, убийственный вид говорят о том, что ещё немного, и я уйду в забытье, закрывшись в своем банальном человеческом горе даже от тебя. Пальцы гладят меня за ухом, именно гладят, приводя даже кожу в трепет, даже микроскопические сосудики, даже клетки, но это не успокоит меня, Мэтт. Ты осознаешь это, уже спускаясь по шее вдоль вены; ты пересекаешь поверхность моей кожи как заядлый путешественник, не смущаясь не изведанных прежде мест, даже сейчас все-таки скрытых футболкой. – Хватит пудрить себе мозги, я не собираюсь отступаться от тебя. Хватит, идиота кусок.
- А что… что ты скажешь утром? – Если я, как дурак, разревусь у тебя на глазах, я никогда не прощу этого себе, я никогда больше не подойду к тебе так близко. Но ты только устало вздыхаешь, охлаждая мою кожу, заставляя влагу испариться, и обхватываешь мою шею своими пальцами-струнами. Позвоночник мягко хрустнул под этим твоим объятием, ты правильно зажал нужный лад, и мне захотелось провалиться сквозь, захотелось падать, потерявшись в этой секунде.
i'm lost in the moment with u
Я буду стучать, пока не выдолблю дырку в твоей двери, пока она нахер не слетит с петель. Неужели так сложно сразу открыть, долбоёб?
- Эй, - Резвый звук твоего голоса останавливает мою ладонь, готовящуюся нанести новый удар по твоим барабанным перепонкам. – Ты совсем рехнулся, да?
Я замираю, совсем не трезвый, когда ловлю дурацкое движение твоих век и косящий все и вся взгляд, ясно поясняющий что ты был бы рад, если я бы сдох в подворотне, а потом меня сожрали плотоядные белые черви. Привет, Мэтт, я долго шёл.
- Я не пойду домой. У тебя переночую.
- Ей похуй, так что заходи, но чтобы, блять, не приходил больше так поздно, ясно? – Пинаешь меня в прихожую, закрывая тинмутскую туманную мерзость с той стороны, а заодно и мой сильно прокуренный и пропитый к чертям запах. – Ты поднимешься наверх-то?
Брезгующие морщинки на самом кончике носа неясно очерчиваются во мраке, но я понимаю, что от этого амбре тебе хочется блевать, и сейчас ты мне сам скажешь об этом. Всё ещё думаешь о том, что впустил в дом такую свинью, хотя сам всего лишь вчера катался на качелях пьяный в жопу и, допивая за мной пиво, рассказывал Тому, что в пятницу я отсосал у тебя прямо в кабинете химии. Меня сейчас стошнит прямо на тебя от такой изворотливости и уникальной способности виртуозно пиздеть направо и налево, но я быстро бормочу что-то вроде «Да пошли уже», и ты, обхватив моё запястье, ведешь к себе в спальню, нисколько не заботясь о том, что мои ноги постоянно промахиваются мимо ступеней.
- Подожди, бля, спринтер… - Изрекаю я, валясь на колени прямо на последнюю ступень. Ебаное пиво.
- Если тебя увидят – убью. – Хватаешь за ворот, едва приподнимаешь насколько сил хватает и тащишь дальше, только бы скрыть этот позор с глаз подальше. Даже мой вымоченный в алкоголе мозг одобряет эту резкость на поворотах: не хочу, чтобы думали, что ты ошиваешься с каким-то пустоголовым ушлепком, который потом ночью приходит и как дятел стучит в твою дверь, нажравшись по самые виски. Я же не такой, ты же сам знаешь.
Я задеваю последний угол, который оказывается твоей дверью, и только замечаю, что поднял тебя, что ты наскоро оделся в какие-то рваные джинсы, что постель разворочена так, будто ты вовсе не спал. Ждал, что ли, эту пьяную морду в два часа? Благородно, Беллз.
- Сука, с хуя ли ты ногами не перебираешь? – Тяжелым шепотом, щекочущим моё воображение, ты вынужден обмениваться со мной теми немногими словами, которые ещё остались, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате бабушку. Твою мать, это получается, что я - хреново уебище - мешаю людям, но мне, к сожалению, больше не к кому идти, а дома отец выебет из меня последние мозги, если увидит в таком состоянии.
- Тяжело, блять, двигаться, а то сам не знаешь. – С этими словами, я отбрасываю снятый кроссовок в сторону, потом второй, ты в это время берешь мою куртку и кидаешь ее куда-то на пол – завтра разберемся. Блять, я полезу в одежде, иначе сдохну тут.
- Ладно, лезь прям так. – Спасибо, что сказал, а то я уже сдираю простыню грязными коленями, лезу к стене, чтобы утром перегаром встретить стену, а не тебя. В конце пути я рухнул оттого, что все мышцы разом расслабились, и меня унесло в привычное для алкашей место – в забвение. Правда, я все ещё знал, что ты, толкая меня ногами к стене, пытаешься устроиться на изгаженной кровати, пока моя ухмылка наблюдает за дрожащими от отвращения затылка и спутанного клока чернильно-черных волос.
- Беллз, зачем ты меня пустил? – Пересохший язык едва ворочался во рту, да и предложения выходили не сразу, не с первой попытки.
- Хорошо, ебись нахуй отсюда и валяйся под кустом. – Снова возня, кажется, ты пнул меня ещё раз, удостоверяясь, что надежно прижал меня к самому другому краю, и только потом перевернулся ко мне лицом. Сдается мне, что ты все равно теперь не заснешь, а всю ночь будешь удивляться, как я смог выдуть двадцать восемь бутылок и дойти до тебя в почти адекватном состоянии.
- Не, раз я здесь, я больше не сдвинусь в места. - К хуям пиво, я нажрался тобой за эти жалкие полчаса. Ломаная линия твоего тела ближе, чем я думал. Я и забыл, что ты был только в одних джинсах. Неужели, ты всё ещё в них?
-Как ты догадался? – Надо быть полным мудаком, чтобы двинуться навстречу, теряя из виду трещину, по которой расползалось это одеяло, накрывавшее нас сверху, а я и есть редкий тупица с горечью во рту и сломленной душой. Это же я просовываю ногу между твоих бедер, которые мягко обернули ее плотным объятием, будто сами этого захотели, я, ткнувшись поначалу носом тебе в скулу, губами, разодранными фильтрами и впитавшими килограммы дыма, хватаю два слова, ради которых ты и приоткрыл рот, заглатывая тьму между нами. Я заменил темноту, я заменю и всё остальное, я приведу в порядок твою кровать и больше не приду так поздно. Никогда.
Следи за мной, ты успеваешь вовремя. Заигрываешь, самым кончиком языка касаешься моего, стоит мне вжаться сильнее и улыбнуться в один момент с тобой. Наша улыбка одна на двоих, ведь только мы вдвоем чувствуем, как твои руки скользят вниз вместе с поясом твоих джинсов. Либо я очень пьян, либо ты, наглотавшись моей слюны, нахватал ещё и моей дурости в придачу к своей собственной. Конечно, набрался от меня, если вот так позволяешь мне обескровить твои долбанные молочные губы. Джинса спускается до середины бедра, где как раз прячется моё колено, и мне ничего не остается кроме как плавно рвануть ее дальше, вниз, а самому приподнять планку, и вынудить тебя ещё раз дернуться ближе ко мне. Ты стремишься отметить меня, но, когда открываешь свои безумные, темные глаза, слизнув из уголка губ остатки поцелуя, ты ничего не понимаешь. Точнее, ты видишь моё беспристрастное лицо, но тут вдруг тебе начинает казаться, что это не взаправду. Мне надо сдвинуть тебя с мертвой точки, ведь если бы не твои мысли, я бы не оказался настолько глубоко, понимаешь ли.
- Беллз. – Лови свои же слова назад, принимай в себя и в следующий раз молчи, если не уверен. – Давай же.
Ты такой же голодный, как и секунду назад, как и час назад, как и в пятницу. Тебе всегда нужно нечто большее, чем жалкая потуга хоть немного сблизиться с кем-то, и именно за этим ты нехотя поворачиваешься ко мне спиной, параллельно скидывая одеяло в ноги. – Чёрт, это охуенно странно…
Зыбкие шумы твоего голоса тонут в моей попытке не осквернить своими отпечатками твою серо-голубую кожу, покрытую мурашками в мою честь, залитую смородиновыми тенями от позвонков. Это, блять, здорово, но ты должен заткнуться. Невзначай коснувшись напряженного костного сустава, я зажимаю тебе рот ладонью, я снова ограничиваю тебе доступ, но это только ради тебя, ты не смотри, что они провоняли крышками от бутылок и кремнием, что они грязные, что боятся трогать тебя лишний раз. Так надо, чтобы вдруг не распахнулась дверь и чтобы твои слезы остались невыплаканными. Мои колени тряслись бы, если бы я не знал, как тебе важно то, что я наощупь, но будто в миллионный раз, пробую тебя, и дело не в том, что я причиню тебе боль, что ты искусаешь в кровь линию жизни на моей ладони, совсем нет. В моей голове колокольчик страха звонит потому, что ты с невероятной легкостью забудешь это всё, выкинешь, а меня оттолкнешь на предыдущие позиции. Ты кусаешь меня, моя кисть уже опустилась, промахнулась мимо твоего рта, а ты… Я не знаю, о чем ты думал, когда обхватывал губами мой безымянный палец, потом средний, указательный… Перестань, сейчас не время.
Твой смешок сдавленно застрял в горле, когда я без предупреждения вошёл в тебя. Это неприятно, мерзко, хочется сорваться, но с зажатым снова ртом ты, выдохнув мне в ладонь, протолкнул меня дальше, прогнувшись в спине. Я чувствовал, что ты еле сдерживаешься, чтобы не разорвать подушку, в которую вцепился будто в последний спасательный жилет на корабле, но щелкнув зубами по моей влажной коже, ты запросил больше.
Я. Не. Могу.
Моей ладони недостаточно, чтобы сдержать этот порыв эмоций, я не чувствую твоих слез, зато ими залита наволочка. Я думал, это в порядке вещей – видеть, как ты страдаешь от моей руки по собственному желанию, но, видимо, на моем месте должен быть кто-то другой, и от этого больно уже мне. Завершительный болезненный толчок, ты рвешься как промокшая бумага, зато получаешь мою безоговорочную преданность, получаешь того, кто, наверное, совсем тебе не нужен. Я – чертов тупица, выбрал неправильный путь сегодня, надо было идти домой, где меня бы унизили, но не сделали бы мне больно и физически, и морально. Отцовская затрещина ничто по сравнению с тем, что вызываешь ты, ерзая здесь, рядом, дрожа от смеси ужаса и безграничной радости.
Я понимаю, что кончил, когда ты сводишь лопатки вместе, прикусывая подушечку моего указательного пальца. Теперь я чувствую только через тебя, и моя злость на самого себя доходит до предела, когда ты, наконец, высвободившись, с трудом глотаешь крик и шепчешь куда-то:
- Хватит, Дом.
Хватит?
- Нет, ты не понял. – Ты пробуешь перевернуться на спину, но так лежать невыносимо, поэтому ты снова оказываешься лицом к лицу со мной. Я с ужасом вижу своё блеклое отражение на твоем заплаканном лице: опухшие глаза, больной, убийственный вид говорят о том, что ещё немного, и я уйду в забытье, закрывшись в своем банальном человеческом горе даже от тебя. Пальцы гладят меня за ухом, именно гладят, приводя даже кожу в трепет, даже микроскопические сосудики, даже клетки, но это не успокоит меня, Мэтт. Ты осознаешь это, уже спускаясь по шее вдоль вены; ты пересекаешь поверхность моей кожи как заядлый путешественник, не смущаясь не изведанных прежде мест, даже сейчас все-таки скрытых футболкой. – Хватит пудрить себе мозги, я не собираюсь отступаться от тебя. Хватит, идиота кусок.
- А что… что ты скажешь утром? – Если я, как дурак, разревусь у тебя на глазах, я никогда не прощу этого себе, я никогда больше не подойду к тебе так близко. Но ты только устало вздыхаешь, охлаждая мою кожу, заставляя влагу испариться, и обхватываешь мою шею своими пальцами-струнами. Позвоночник мягко хрустнул под этим твоим объятием, ты правильно зажал нужный лад, и мне захотелось провалиться сквозь, захотелось падать, потерявшись в этой секунде.
@темы: howard, bellamy, mused, shitfiction:d, врайтер-хуйятер
-
-
13.06.2011 в 13:45Хватит пудрить себе мозги, я не собираюсь отступаться от тебя. Хватит, идиота кусок. вот это просто разбило мне сердце, мозг и все остальное х)
© Copyright: Дом Фри - мне так нраааавится
-
-
13.06.2011 в 20:35oй, это случайно выделилось и попало в запись >__>
-
-
13.06.2011 в 20:44пиши по беллдому побольше, пожалуйста, оно у тебя так прекрасно :'D