enough.
Second Take.
Вчера лента уже травилась этим, а вот дайри пока не успел.
Вчера лента уже травилась этим, а вот дайри пока не успел.
- Поэтому я хочу, чтобы мы попробовали еще раз.
- Это какой-то бред. Каким будет этот альбом?! - Резко отодвигаешь бутылку пива в сторону и рыкаешь так, будто я говорю о чем-то таком, что ставит тебя в неловкое положение - не любишь чувствовать себя глупо без видимых причин, я помню.
- Каким захочешь, таким и будет, - я пытаюсь наивно тебе улыбнуться, напомнить о нас четырехгодичной давности, нас таких крохотных засранцах, только начинавших становиться на ноги в этом мире. Теперь этот мир стоит на ушах из-за нас, а мы все такие же - да-да, я так думаю - абсолютно такие же два неоперившихся юнца. - У нас есть время, Ал, если что.
- Есть. Да. Конечно, есть. - Обхватываешь голову руками, скользишь локтями по столу - кажется, тебе явно не хочется продолжать.
- Что такое-то?
- Какое к хуям время, Майлз? - вываливаешь содержимое карманов вслед за мыслями: какая-то поразительная по объему связка ключей, пачка сигарет, клочок бумаги, даже какая-то грязь микроскопическая покрывают стол передо мной. Наконец, о деревянную поверхность бряцает кольцо. Небольшое, видимо, женское, ничем непримечательное, я бы даже сказал, что кольцо обручальное - настолько оно обыкновенное, а ты тем временем, вывернув наизнанку все наружные карманы, расстегнул куртку и вытащил из внутреннего замусоленную карточку удостоверения личности вместе с почти распотрошенной упаковкой таблеток для рассасывания, предположительно от боли в горле. Еще бы я понимал, что ты пытаешься сделать... Наконец когда на столе оказывается еще и содержимое карманов твоих джинсов в размере пары сотен фунтов, трех двадцатидолларовых купюр, телефонной трубки и мелочи, я вроде улавливаю что-то, но не до конца. Снимаешь и кладешь куртку на стул рядом - всё это время заглядываешь мне в глаза так, словно я попросил тебя раздеться на глазах тысячи людей - потом возвращаешься к пиву. Ты, наверное, хотел допить и, не одеваясь, оставить меня со своим мусором, но я так не могу. Мне нужно точно знать твой ответ, иначе я просто не отстану.
От вида твоих губ, не слишком плотно прилегающих к стеклянному горлышку, моя рука сжимается в кулак; ты глотаешь, и ладонь, вяло, на автомате разжавшись, хватает тебя за колено. Мои пальцы обхватывают твои тощие суставы и с силой притягивают ко мне, но движение твоего кадыка - этот резкий скачок вверх - когда ты перестаешь пить и через силу сглатываешь свое пиво, заставляют меня скользнуть пальцами по внутренней поверхности твоего бедра.
Сдвигаешь колени вместе и зажимаешь мою руку между своими почему-то костлявыми теплыми бедрами, хотя я помню, что еще недавно они были вполне упругими и не такими худосочными как сейчас - ты будто бы истончился, причем не только физически, но и душевно, внутренне ты стал как тростинка. Под каждой твоей веной или жилкой, проступающей на коже, можно видеть просвечивающую душу, и именно поэтому я хочу, я настойчиво советую тебе поехать со мной и попробовать заново.
Отталкиваешься ступнями от пола и отодвигаешься да с такой силой, что я со своей освобожденной рукой чуть ли не встречаюсь лбом со столом - полегче, Алекс.
- У меня столько времени, что обоим хватит. Я ждал, понимаешь? - Потихоньку начинаю разгребать кучу твоих вещей, делю на две кучки, откладывая монеты, придвигая к тебе пачку - мне хочется извиниться, хотя бы даже одной ничего не значащей ухмылкой. Хочется, да, постоянно хочется выторговать что-то у тебя, и неважно, будет ли это «Ладно, проехали» или озвученное вслух желание попробовать со мной ещё один раз.
Слышится скрип пододвинутого стула, и стол дрожит от твоего солнечного сплетения, ударившегося о самый край - а я разворачиваю кончиками пальцев замусоленный комок бумаги.
Jan 4th Miles 17:00 - не твой почерк, несуразный какой-то, будто бы выведенный левой рукой. Под моим именем жирные - даже не знаю сколько их - черточки, наверное, призванные обратить собой особое внимание.
- Отдай сюда.
- На, - сразу же возвращаю листок твоей руке, возвысившейся над горкой карманного мусора.- Ну, так что?
Снова сжатая в шарик, бумажка летит мне в лоб, и это первое, что я вижу, не считая твоего почти что смеющегося лица.
Наши переговоры всегда должны так и заканчиваться. Полюбовно.
- Это какой-то бред. Каким будет этот альбом?! - Резко отодвигаешь бутылку пива в сторону и рыкаешь так, будто я говорю о чем-то таком, что ставит тебя в неловкое положение - не любишь чувствовать себя глупо без видимых причин, я помню.
- Каким захочешь, таким и будет, - я пытаюсь наивно тебе улыбнуться, напомнить о нас четырехгодичной давности, нас таких крохотных засранцах, только начинавших становиться на ноги в этом мире. Теперь этот мир стоит на ушах из-за нас, а мы все такие же - да-да, я так думаю - абсолютно такие же два неоперившихся юнца. - У нас есть время, Ал, если что.
- Есть. Да. Конечно, есть. - Обхватываешь голову руками, скользишь локтями по столу - кажется, тебе явно не хочется продолжать.
- Что такое-то?
- Какое к хуям время, Майлз? - вываливаешь содержимое карманов вслед за мыслями: какая-то поразительная по объему связка ключей, пачка сигарет, клочок бумаги, даже какая-то грязь микроскопическая покрывают стол передо мной. Наконец, о деревянную поверхность бряцает кольцо. Небольшое, видимо, женское, ничем непримечательное, я бы даже сказал, что кольцо обручальное - настолько оно обыкновенное, а ты тем временем, вывернув наизнанку все наружные карманы, расстегнул куртку и вытащил из внутреннего замусоленную карточку удостоверения личности вместе с почти распотрошенной упаковкой таблеток для рассасывания, предположительно от боли в горле. Еще бы я понимал, что ты пытаешься сделать... Наконец когда на столе оказывается еще и содержимое карманов твоих джинсов в размере пары сотен фунтов, трех двадцатидолларовых купюр, телефонной трубки и мелочи, я вроде улавливаю что-то, но не до конца. Снимаешь и кладешь куртку на стул рядом - всё это время заглядываешь мне в глаза так, словно я попросил тебя раздеться на глазах тысячи людей - потом возвращаешься к пиву. Ты, наверное, хотел допить и, не одеваясь, оставить меня со своим мусором, но я так не могу. Мне нужно точно знать твой ответ, иначе я просто не отстану.
От вида твоих губ, не слишком плотно прилегающих к стеклянному горлышку, моя рука сжимается в кулак; ты глотаешь, и ладонь, вяло, на автомате разжавшись, хватает тебя за колено. Мои пальцы обхватывают твои тощие суставы и с силой притягивают ко мне, но движение твоего кадыка - этот резкий скачок вверх - когда ты перестаешь пить и через силу сглатываешь свое пиво, заставляют меня скользнуть пальцами по внутренней поверхности твоего бедра.
Сдвигаешь колени вместе и зажимаешь мою руку между своими почему-то костлявыми теплыми бедрами, хотя я помню, что еще недавно они были вполне упругими и не такими худосочными как сейчас - ты будто бы истончился, причем не только физически, но и душевно, внутренне ты стал как тростинка. Под каждой твоей веной или жилкой, проступающей на коже, можно видеть просвечивающую душу, и именно поэтому я хочу, я настойчиво советую тебе поехать со мной и попробовать заново.
Отталкиваешься ступнями от пола и отодвигаешься да с такой силой, что я со своей освобожденной рукой чуть ли не встречаюсь лбом со столом - полегче, Алекс.
- У меня столько времени, что обоим хватит. Я ждал, понимаешь? - Потихоньку начинаю разгребать кучу твоих вещей, делю на две кучки, откладывая монеты, придвигая к тебе пачку - мне хочется извиниться, хотя бы даже одной ничего не значащей ухмылкой. Хочется, да, постоянно хочется выторговать что-то у тебя, и неважно, будет ли это «Ладно, проехали» или озвученное вслух желание попробовать со мной ещё один раз.
Слышится скрип пододвинутого стула, и стол дрожит от твоего солнечного сплетения, ударившегося о самый край - а я разворачиваю кончиками пальцев замусоленный комок бумаги.
Jan 4th Miles 17:00 - не твой почерк, несуразный какой-то, будто бы выведенный левой рукой. Под моим именем жирные - даже не знаю сколько их - черточки, наверное, призванные обратить собой особое внимание.
- Отдай сюда.
- На, - сразу же возвращаю листок твоей руке, возвысившейся над горкой карманного мусора.- Ну, так что?
Снова сжатая в шарик, бумажка летит мне в лоб, и это первое, что я вижу, не считая твоего почти что смеющегося лица.
Наши переговоры всегда должны так и заканчиваться. Полюбовно.
-
-
30.10.2011 в 12:35