enough.
несмотря на воздержание от самой великой любимой группы (воздержание какое-то вынужденное), я все равно что-то с собой делаю.
042. Friend.
и да простит меня Вселенная за всё и за последнюю фразу в особенности.
Три четверти Arctic Monkeys сидят кружком, точнее треугольником, вокруг минихолодильника с пивом и медитируют в полнейшей тишине – в полнейшей, если не брать в расчет глухие фразы, доносящиеся из соседней гримерки.
- Господи, Ал, ну нет же… Ты что, совсем не понимаешь, как этим пользоваться?
- Ну, блять, я же не ты!..
- Смотри, двумя пальцами забираешь немного, растираешь в ладонях и наносишь. Всё просто.
- Как-то это… мерзко. И противно. Аккуратнее там. – Все трое напряглись и одновременно хлебнули пива, чтобы не дай бог не проронить ни звука.
- Что, боишься сделаю тебе бо-бо? – Слышатся мягкий, нехарактерный для Майлза смех и невнятно произнесённое нецензурное слово, которым Алекс окрестил Кейна. – Всё под контролем.
- Ээ, я бы так не сказал… – Тёрнер, кажется, ещё немного и запищит то ли от отвращения, то ли ещё от чего. – Майлз, твою мать!
- Слушай, - тяжело выдыхает Кейн и продолжает тихо, - не дергайся, а то хуже будет.
Тем временем, пиво в бутылках у Джейми и Мэтта кончилось, у Ника осталось всего ничего. Они тихонечко взяли еще по одной и вновь затихли. По-видимому, за дверью поняли, что слышимость стопроцентная и решили перестать смущать трёх своих друзей.
Вдруг из-за двери показывается Майлз, оглядывает их всех на протяжении нескольких секунд и только потом поводит рукой в воздухе - из комнаты выходит Алекс, но что-то в нем «не то».
- Voila! – Улыбается Кейн, и как-то все четверо – да, даже Алекс – нелепо улыбаются на это.
Кудрявая прядь, чуть ли не вымоченная в геле для укладки, щекочет Алексу переносицу, но, в целом, он доволен тем, что узнал Майлза с другой стороны.
042. Friend.
и да простит меня Вселенная за всё и за последнюю фразу в особенности.
Три четверти Arctic Monkeys сидят кружком, точнее треугольником, вокруг минихолодильника с пивом и медитируют в полнейшей тишине – в полнейшей, если не брать в расчет глухие фразы, доносящиеся из соседней гримерки.
- Господи, Ал, ну нет же… Ты что, совсем не понимаешь, как этим пользоваться?
- Ну, блять, я же не ты!..
- Смотри, двумя пальцами забираешь немного, растираешь в ладонях и наносишь. Всё просто.
- Как-то это… мерзко. И противно. Аккуратнее там. – Все трое напряглись и одновременно хлебнули пива, чтобы не дай бог не проронить ни звука.
- Что, боишься сделаю тебе бо-бо? – Слышатся мягкий, нехарактерный для Майлза смех и невнятно произнесённое нецензурное слово, которым Алекс окрестил Кейна. – Всё под контролем.
- Ээ, я бы так не сказал… – Тёрнер, кажется, ещё немного и запищит то ли от отвращения, то ли ещё от чего. – Майлз, твою мать!
- Слушай, - тяжело выдыхает Кейн и продолжает тихо, - не дергайся, а то хуже будет.
Тем временем, пиво в бутылках у Джейми и Мэтта кончилось, у Ника осталось всего ничего. Они тихонечко взяли еще по одной и вновь затихли. По-видимому, за дверью поняли, что слышимость стопроцентная и решили перестать смущать трёх своих друзей.
Вдруг из-за двери показывается Майлз, оглядывает их всех на протяжении нескольких секунд и только потом поводит рукой в воздухе - из комнаты выходит Алекс, но что-то в нем «не то».
- Voila! – Улыбается Кейн, и как-то все четверо – да, даже Алекс – нелепо улыбаются на это.
Кудрявая прядь, чуть ли не вымоченная в геле для укладки, щекочет Алексу переносицу, но, в целом, он доволен тем, что узнал Майлза с другой стороны.
Майлз ошарашено пялится на свой фант и тут же показывает его сидящему рядом Джеймсу – они взяли за привычку создавать свою маленькую коалицию против Алекса, порой иногда слишком уходившего в себя. Джеймс хихикает, хлопает Кейна по плечу и показывает своё задание, которое кажется на порядок сложнее майлзовского, как бы говоря «ничего, справишься».
Спустя мгновение Форд встает и говорит, что ему дико жаль пропускать такое представление, но пять выпитых бутылок лимонада ждать не будут, и убегает в дом.
- Ну ты будешь показывать-то?
- Да, - бурчит Майлз и выходит изо стола, подходит к стулу Алекса и опускается на колени. Всё происходит как в замедленной съемке – Тёрнер даже не сразу понимает, что, видимо, это его фант.
Майлз, нисколько не сомневаясь в правильности своего решения, проводит языком по костяшкам - он лижет кисть Алекса, покоящуюся у того на колене.
Отрывается от своего занятия и поднимает глаза на друга. Тёрнер будто бы не дышит – застыл и не может снова прийти в себя, чтобы хотя бы назвать действие, которое сам же и написал своей собственной рукой. Алекс тупо не может убрать взгляд с блестящего следа на своей руке.
Тем временем, Кейн приподнимается с колен, и Алекс чувствует чуть шершавую поверхность языка, медленно скользящую по его щеке – его губы дергаются. Майлз же понимает это превратно и переходит с щеки на подбородок.
На этот раз уже Майлз задает вопрос «какого черта?». Алекс, кажется, сам ни черта не понимает, и его сухие губы касаются губ Майлза – но не перестает смотреть Кейну в глаза удивленно и перепугано. Майлз моргает, когда Алекс предпринимает попытку раздвинуть его губы – Майлз поддается, не особенно сопротивляясь.
Наоборот, он лишь сильнее прижимается к другу, стоит лишь тому намекнуть на недостаток воздуха в его легких, попытаться оттолкнуть Майлза, легко касаясь его лица кончиками пальцев.
Майлз обеими руками вгрызается в спинку соломенного кресла по бокам от Алекса и как бы невзначай ставит колено между его ног – Алексу не до этого. Он с силой нагибает к себе Кейна, продолжая поцелуй, который становится все более и более а-ля Тёрнер.
У Майлза это впервые – обычно он возглавляет процесс, а тут Алекс выделывает какие-то финты, неожиданно перестает, а потом с новой силой возобновляет натиск. И главное – всё это время пытается уловить в его, Кейна, глазах что-то, что скажет «стоп».
Майлз просто нехотя вырывается в какой-то момент, отрывает от кресла соломину и с ненавистью кидает ее наземь: - Ну, так ты понял, кого я изображал?
Тёрнер все еще не в себе, но собирая последние слова, приходившие ему на ум несколько минут назад, выговаривает: - Дрессированную собачку?
Кейн щелкает пальцами и показывает бумажку, чтобы Алекс удостоверился. Тот выбивает её из его рук и переплетает его пальцы со своими – Майлз хмурится, но ничего не говорит.
Поглядев на Ала с минуту, затаив дыхание, Кейн выпутывается и садится в свое кресло напротив него – его лицо, вроде бы, не выражает ничего кроме обычной полурадости, но по нему то и дело проходится тень мрачноватого удовлетворения. Майлзу будто бы с периодичностью в несколько секунд причиняют боль.
Алекс выпадает из оцепенения и грустно улыбается, комкая фант.
Спустя мгновение Форд встает и говорит, что ему дико жаль пропускать такое представление, но пять выпитых бутылок лимонада ждать не будут, и убегает в дом.
- Ну ты будешь показывать-то?
- Да, - бурчит Майлз и выходит изо стола, подходит к стулу Алекса и опускается на колени. Всё происходит как в замедленной съемке – Тёрнер даже не сразу понимает, что, видимо, это его фант.
Майлз, нисколько не сомневаясь в правильности своего решения, проводит языком по костяшкам - он лижет кисть Алекса, покоящуюся у того на колене.
Отрывается от своего занятия и поднимает глаза на друга. Тёрнер будто бы не дышит – застыл и не может снова прийти в себя, чтобы хотя бы назвать действие, которое сам же и написал своей собственной рукой. Алекс тупо не может убрать взгляд с блестящего следа на своей руке.
Тем временем, Кейн приподнимается с колен, и Алекс чувствует чуть шершавую поверхность языка, медленно скользящую по его щеке – его губы дергаются. Майлз же понимает это превратно и переходит с щеки на подбородок.
На этот раз уже Майлз задает вопрос «какого черта?». Алекс, кажется, сам ни черта не понимает, и его сухие губы касаются губ Майлза – но не перестает смотреть Кейну в глаза удивленно и перепугано. Майлз моргает, когда Алекс предпринимает попытку раздвинуть его губы – Майлз поддается, не особенно сопротивляясь.
Наоборот, он лишь сильнее прижимается к другу, стоит лишь тому намекнуть на недостаток воздуха в его легких, попытаться оттолкнуть Майлза, легко касаясь его лица кончиками пальцев.
Майлз обеими руками вгрызается в спинку соломенного кресла по бокам от Алекса и как бы невзначай ставит колено между его ног – Алексу не до этого. Он с силой нагибает к себе Кейна, продолжая поцелуй, который становится все более и более а-ля Тёрнер.
У Майлза это впервые – обычно он возглавляет процесс, а тут Алекс выделывает какие-то финты, неожиданно перестает, а потом с новой силой возобновляет натиск. И главное – всё это время пытается уловить в его, Кейна, глазах что-то, что скажет «стоп».
Майлз просто нехотя вырывается в какой-то момент, отрывает от кресла соломину и с ненавистью кидает ее наземь: - Ну, так ты понял, кого я изображал?
Тёрнер все еще не в себе, но собирая последние слова, приходившие ему на ум несколько минут назад, выговаривает: - Дрессированную собачку?
Кейн щелкает пальцами и показывает бумажку, чтобы Алекс удостоверился. Тот выбивает её из его рук и переплетает его пальцы со своими – Майлз хмурится, но ничего не говорит.
Поглядев на Ала с минуту, затаив дыхание, Кейн выпутывается и садится в свое кресло напротив него – его лицо, вроде бы, не выражает ничего кроме обычной полурадости, но по нему то и дело проходится тень мрачноватого удовлетворения. Майлзу будто бы с периодичностью в несколько секунд причиняют боль.
Алекс выпадает из оцепенения и грустно улыбается, комкая фант.
если это еще не конец, тогда я боюсь за свой последний драббл 
@музыка: muse - map of the problematique
@темы: wtf, врайтер-хуйятер, i never said they had any chance of avoiding this