→
Мне круглогодичное солнце, пустоголовое американское телевидение и горячо любимые Мэттом воскресные барбекю, а тебе?
Я зачем-то оставил тебе ключи от своей квартиры: посчитал, что сам жить там все равно не буду, а тебе она пригодится, наверное, хотя зачем тебе моя квартира?.. Почему ты не сказал, что я - придурок, что я забыл о том, что ты сам уже год как живешь в своей собственной, почему ты взял их и быстро спрятал в карман, а потом звенел ими, видимо, перебирая во время нашего последнего разговора?
...
- Сходи в спальню.
- Зачем? - я слышу, как ты ступаешь по полу босиком, и откидываюсь в кресле, предвкушая удивление, которое обязательно услышу, стоит тебе найти то, что я хочу, чтобы ты нашел. - Я в спальне, кстати.
- Ну, хорошо. - Вообще это напоминает какой-то секс по телефону: я так же взволнован, как если бы ты говорил, что расстегнул манжеты и завернул рукава рубашки, чтобы помыть посуду. - Я не помню... посмотри на подоконнике.
- Ал, ты опять? - Пришлось хмыкнуть прямо в трубку - ты же это хотел услышать. Куда же я положил весь этот хлам, привезенный из нашего тура?
- Посмотри на подоконнике, я говорю. И да, помнишь, я у тебя носок брал? Он где-то тоже... в комнате, - Клацанье коробочек из-под дисков, шорох твоих пальцев по журналам, по пирамидам из бумаги - я в ожидании покусываю свою нижнюю губу, но, видимо, ты не видишь ничего особенного в том мусоре из моих пожитков, а я ведь так хвастался своим диском The Age of The Understatement, подписанным самим Майлзом Кейном.
«Damn it all, I'm bloody homesick. Miles» и подрисованная сигарета у губ девушки - это же единственный в мире экземпляр, я даже на обороте подписал «property of Alex from Sheffield», а потом ты засунул этот диск в мой чемодан, и мы как-то забыли об этой тренировке по раздаче автографов, когда мы станем известными.
- Ты мне ответишь за носок, да... - наконец доносится до моего затекшего уже уха и, слава богу, я не вижу, как ты откладываешь альбом в сторону и берешь в руки тетрадку с нашими текстами, написанными под вином и впечатлением от цветущей и весенне-летней Франции. Твои каракули на моих - и почерк сливается в черт знает что, однако уже на следующем листке разборчиво, если не красиво, целиком выведена In My Room.
- In my room, - поешь ты вполголоса, а я по привычке заканчиваю: «She'll get to you».
Ты фыркаешь, а потом зеваешь мне в трубку. Не знаю, сколько денег уходит на этот разговор, но мне кажется, они будут потрачены впустую - я только и слушаю, как ты делаешь одно, делаешь другое, потому что от тебя даже слова не добьешься сегодня.
- Ладно, пойду я - у нас тут уже час ночи.
Чешется язык задать тебе вопрос о том, где ты спишь, когда завтра позвонить, но как-то сам начинаю сонно рассказывать тебе о наших двух последних репетициях, на которых я просто сидел и смотрел на игру ребят. Слышится твоя ухмылка, скрип кровати под твоим телом - значит, сегодня ты спишь у меня.
- Алекс...
- ... ни одной песни в голове вообще, словно мозг вынули...
- Алекс, ты слышал - я спать хочу?
- А, да, слышал. Ладно, пока тогда?
- Угу. - Я вешаю трубку со стойким ощущением, что я с тобой, в Лондоне, а не в ЛА: меня жутко клонит в сон, а светящее во всю солнце за окном начинает вконец раздражать.
Ты говоришь «Крепких снов», уже отложив телефон в сторону, и утыкаешься в мою подушку.
@музыка: alex turner - hiding tonight
@темы: . mr. writer, (senti)mental, i never said they had any chance of avoiding this
-
-
22.10.2011 в 16:52